
Р.Г. Дана
Два года на палубе
|
Новое судно и новые люди
Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...
ПОГРУЗКА ПЕРЕД ОБРАТНЫМ РЕЙСОМ
Мы улеглись пораньше,
зная, что нас поднимут ни свет ни заря. Так оно и вышло — еще не успели
погаснуть звезды, как прозвучало знакомое «Все наверх!», и началась выгрузка
балласта. Портовые правила запрещают сбрасывать что бы то ни было в воду,
поэтому наш баркас обшили изнутри неотесанными досками и ошвартовали у трапа,
но на каждую высыпанную в него бадью приходилось двадцать, валившихся за борт.
Так делают на всех судах, ибо это экономит больше недели труда, который
потребовался бы для перевозки балласта на берег. Когда кто-нибудь из пресидио
появлялся на борту, баркас сразу же подтягивали к трапу и нагружали его, но,
если на берегу было «чисто», все опять летело за борт. Это одно из тех мелких
мошенничеств, которые часто практикуются иностранцами в портах второстепенных
государств и, можно сказать, совершенно незаметны на фоне куда более грубых
нарушений их законов и постановлений. Впрочем, матросы здесь ни при чем,
поскольку выполняют волю начальства. Однако сам факт бездумного повиновения в
подобных деяниях порождает безразличное отношение к законам других.
Мы занимались этим всю
пятницу и частично субботу, пока на борту не осталось только то, что должно
было лежать под грузом. В воскресенье (не правда ли, подходящий день для
окуривания судна?) мы вынесли из каюты и кубрика все вещи и развели в трюме
поверх балласта медленный огонь, для чего использовали древесный уголь,
березовую кору, серу и прочие горючие вещества. Мы законопатили люки и все
щели, даже замазали малейшие трещины в световых и сходных люках и тамбучинах.
Если где показывалась струйка дыма, мы сразу затыкали и обмазывали это место.
Капитан и помощники спали на юте под растянутым тентом, мы же устроились на
баке и закрывались старым лиселем. На случай пожара нам приказали остават ь-ся
на судне, а, поскольку из-за невероятного нагромождения всяческих предметов
нельзя было скатывать палубу, команда целый день ничего не делала. К
сожалению, мы не мог.и; добраться до наших книжек и потому не знали, чем сооь
занять, как вдруг один из матросов вспомнил, что остаиил какую-то книгу на
камбузе. Он пошел туда и возврати.лек с «Вудстоком». Это была приятная
неожиданность, и, поскольку все не могли читать одну книгу разом, я, как сам
ми ученый, по желанию общества сделался чтецом. Вокру| меня собралось шесть
или восемь слушателей, и вряд .ш можно представить себе более внимательную
аудитор) ил Правда, нашлись и такие, кто, посмеявшись над «умниками--. перешел
на другую сторону бака и занялся своим рукоделием и пересказыванием всяческих
небылиц. Но я тем не менее одержал верх, и со мной остались лучшие из команды.
Многие общие рассуждения и «политику» я пропускал, но само повествование
привело слушателей в восторг, особенно описание пуритан, проповеди и
разглагольствование круглоголовых. Доблесть Карла, интриги доктора Радклиффа,
го-л-лость «Верного Томпкинса» — все приковывало их внимание. Многое из того,
что я считал выше их понимания, к моему удивлению, усваивалось ими в
совершенстве.
Я читал весь день до
самого заката и почти закончил книгу. После ужина с камбуза принесли свечу, и
я, пропуская менее занимательное, к восьми утра сумел прочесть им и о женитьбе
Эверарда, и о водворении на престол Карла П.
На следующее утро мы сняли
баттенсы с люков, открыли трюмы и другие помещения. Было обнаружено несколько
задохшихся крыс, и всем плававшим с нами жукам, тараканам, блохам и прочей
мелочи также пришлось окончить спои жизненный путь. Судно было готово, мы
выстлали трюмы сухими ветками и могли приступить к загрузке. Все шкуры,
собранные после ухода «Калифорнии» (то есть немногим более чем за два года),
числом до сорока тысяч, были обработаны, высушены, сложены в сарай и дожидалкск
когда наше доброе судно повезет их в Бостон.
Теперь начались работы по
приемке груза, на которых мы надрывались целых шесть недель, с первых лучей
солнца до звезд, едва успевая проглотить пищу, и так каждый день. исключая
воскресенья. Чтобы дело шло веселее, мы разделили обязанности. Двое матросов
скидывали шкуры со штабелей внутри склада. Двое других поднимали их и
набрасы-Ш1ЛИ на длинный горизонтальный шест, приподнятый на несколько футов над
землей, а еще двое выбивали шкуры цепями, наподобие тех, какими молотят
пшеницу. После .ггого их снимали с шеста и клали на дощатую платформу. Десять
или двенадцать человек с закатанными до колен штанами непрестанно переносили
шкуры на головах к баркасу, стоявшему как можно ближе к берегу. Труднее всего
было навешивать шкуры на шест, ибо это требовало некоторого навыка, который
дается лишь продолжительной практикой.
|