Р.Г. Дана
Два года на палубе

Новое судно и новые люди

Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...

ПОГРУЗКА ПЕРЕД ОБРАТНЫМ РЕЙСОМ

Мы улеглись пораньше, зная, что нас поднимут ни свет ни заря. Так оно и вышло — еще не успели погаснуть звез­ды, как прозвучало знакомое «Все наверх!», и началась вы­грузка балласта. Портовые правила запрещают сбрасывать что бы то ни было в воду, поэтому наш баркас обшили изнутри неотесанными досками и ошвартовали у трапа, но на каждую высыпанную в него бадью приходилось два­дцать, валившихся за борт. Так делают на всех судах, ибо это экономит больше недели труда, который потребовался бы для перевозки балласта на берег. Когда кто-нибудь из пресидио появлялся на борту, баркас сразу же подтягивали к трапу и нагружали его, но, если на берегу было «чисто», все опять летело за борт. Это одно из тех мелких мошен­ничеств, которые часто практикуются иностранцами в пор­тах второстепенных государств и, можно сказать, совершен­но незаметны на фоне куда более грубых нарушений их законов и постановлений. Впрочем, матросы здесь ни при чем, поскольку выполняют волю начальства. Однако сам факт бездумного повиновения в подобных деяниях порож­дает безразличное отношение к законам других.

Мы занимались этим всю пятницу и частично субботу, пока на борту не осталось только то, что должно было ле­жать под грузом. В воскресенье (не правда ли, подходящий день для окуривания судна?) мы вынесли из каюты и кубри­ка все вещи и развели в трюме поверх балласта медленный огонь, для чего использовали древесный уголь, березовую кору, серу и прочие горючие вещества. Мы законопатили люки и все щели, даже замазали малейшие трещины в световых и сходных люках и тамбучинах. Если где по­казывалась струйка дыма, мы сразу затыкали и обмазывали это место. Капитан и помощники спали на юте под растя­нутым тентом, мы же устроились на баке и закрывались старым лиселем. На случай пожара нам приказали остават ь-ся на судне, а, поскольку из-за невероятного нагромождения всяческих предметов нельзя было скатывать палубу, коман­да целый день ничего не делала. К сожалению, мы не мог.и; добраться до наших книжек и потому не знали, чем сооь занять, как вдруг один из матросов вспомнил, что остаиил какую-то книгу на камбузе. Он пошел туда и возврати.лек с «Вудстоком». Это была приятная неожиданность, и, по­скольку все не могли читать одну книгу разом, я, как сам ми ученый, по желанию  общества сделался  чтецом.  Вокру| меня собралось шесть или восемь слушателей, и вряд .ш можно представить себе более внимательную аудитор) ил Правда, нашлись и такие, кто, посмеявшись над «умниками--. перешел на другую сторону бака и занялся своим рукоде­лием и пересказыванием всяческих небылиц. Но я тем не менее одержал верх, и со мной остались лучшие из команды. Многие общие рассуждения и «политику» я пропускал, но само повествование привело слушателей в восторг, особенно описание пуритан, проповеди и разглагольствование кругло­головых. Доблесть Карла, интриги доктора Радклиффа, го-л-лость «Верного Томпкинса» — все приковывало их внима­ние. Многое из того, что я считал выше их понимания, к моему удивлению, усваивалось ими в совершенстве.

Я читал весь день до самого заката и почти закончил книгу. После ужина с камбуза принесли свечу, и я, пропус­кая менее занимательное, к восьми утра сумел прочесть им и о женитьбе Эверарда, и о водворении на престол Карла П.

На следующее утро мы сняли баттенсы с люков, откры­ли трюмы и другие помещения. Было обнаружено несколько задохшихся крыс, и всем плававшим с нами жукам, тараканам, блохам и прочей мелочи также пришлось окончить спои жизненный путь. Судно было готово, мы выстлали трюмы  сухими ветками и могли приступить к загрузке. Все шкуры, собранные после ухода «Калифорнии» (то есть немногим более чем за два года), числом до сорока тысяч, были обработаны, высушены, сложены в сарай и дожидалкск когда наше доброе судно повезет их в Бостон.

Теперь начались работы по приемке груза, на которых мы надрывались целых шесть недель, с первых лучей солнца до звезд, едва успевая проглотить пищу, и так каждый день. исключая воскресенья. Чтобы дело шло веселее, мы разделили обязанности. Двое матросов скидывали шкуры со шта­белей внутри склада. Двое других поднимали их и набрасы-Ш1ЛИ на длинный горизонтальный шест, приподнятый на несколько футов над землей, а еще двое выбивали шкуры цепями, наподобие тех, какими молотят пшеницу. После .ггого их снимали с шеста и клали на дощатую платфор­му. Десять или двенадцать человек с закатанными до колен штанами непрестанно переносили шкуры на головах к бар­касу, стоявшему как можно ближе к берегу. Труднее всего было навешивать шкуры на шест, ибо это требовало некото­рого навыка, который дается лишь продолжительной прак­тикой.