Р.Г. Дана
Два года на палубе

Новое судно и новые люди

Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...

МРАЧНЫЕ ПРЕДВЕСТИЯ

Тогда кубрик плотно задраен, чтобы в него не проникали ни вода, ни холодный воздух; не с кем даже перемолвиться словом — вахта или на палубе, или спит по своим койкам; в тусклом свете единственной лампы, качающейся ; под бимсом, едва различаются предметы, а читать и вовсе невозможно; с карлингсов и бимсов капает, по бортам течет,  вокруг громоздятся  матросские  рундуки и  кучи   мокрой одежды, и посреди этой тьмы лежать, не вставая, совсем безотрадно. К счастью, я не нуждался ни в лекарствах, ни  в посторонней помощи. Не знаю, что было бы со мной,  окажись я совсем недвижимым. Конечно, матросы всегда ! помогают друг другу, но ведь никто не нанимается на судно I сиделкой. Наши торговые суда постоянно плавают с неполной командой, и если кто-то заболевает, то ухаживать за ним некому.  Матросу полагается быть здоровым  всегда, а если он свалился, то его положение становится хуже, чем у паршивой собаки. Ведь кто-то должен заменять заболев­шего у штурвала, кому-то приходится стоять вместо него впередсмотрящим, и чем скорее он снова выйдет на палубу, тем лучше для всех.

За время болезни мускулы у меня на руках заметно ослабли, и, когда я снова взялся за снасти, мне поначалу приходилось туговато. Но уже через несколько дней ладони обрели прежнюю твердость, а как только я смог просунуть себе в рот кусок солонины и сухарь, все мои бедствия кон­чились.

Якоря и канаты готовились для прохождения пролива. который отличается необычайной извилистостью и сильными течениями, отчего там часто приходится становиться на  якорь. Это, конечно, никак не радовало нас, ибо из всех  работ в холодном климате нет ничего хуже возни с якорным ( устройством. Тяжелые якорные канаты приходится тянуть по палубе голыми руками; когда тросы и буйрепы выходят \ на палубу, с них стекает вода, которая попадает вам в рукава и тут же замерзает. Сниматься или становиться на якорь  в любой час дня и ночи, пристально всматриваться вперед, чтобы не прозевать рифы, мель или же перемену течения,— все это лишь часть тягот такого плавания, выпадающих на долю матроса. К сожалению, кто-то из наших матросов достал неизвестно откуда обрывок старой газеты, в которой сообщалось о плавании через  пролив  бостонского брига (кажется, это был «Перувиэн»), который потерял там все свои канаты и якоря, дважды выскакивал на мель и едва до­шел до Вальпараисо. Это было выставлено как аргумент про­тив успешного рейса «Э. Дж. Донэлсона» и заставило нас смотреть в будущее уже с меньшей надеждой, тем более что никто из нашей команды не ходил через пролив, а у капитана, как говорили, не было необходимых карт. Впро­чем, мы были избавлены от дальнейших сомнений по этому поводу, так как на следующий день, когда судно, по нашим расчетам, подходило уже к мысу Пиллар, у самого входа в Магелланов пролив, от оста принесло шторм с густым туманом, который не позволял видеть вперед даже на половину рины судна. Это положило конец нашему плану, поскольку туман и сильный противный ветер отнюдь не самые благо­приятные обстоятельства для входа в путаный и опасный пролив. По всей вероятности, штормовая погода могла про­держаться еще долгое время, а лавировать вблизи берега неделю или две было крайне опасно. Поэтому мы перебрасо­пили реи на левый галс и опять взяли курс к мысу Горн.