Р.Г. Дана
Два года на палубе

Новое судно и новые люди

Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...

НОВОЕ СУДНО И НОВЫЕ ЛЮДИ

Нередко нам приходилось по нескольку часов ждать на берегу, и тогда мы вытаскивали вельбот на песок, остав­ляли кого-нибудь за сторожа и шли в ближайший склад или прогуливались по пляжу, подбирая раковины и забав­ляясь простыми детскими играми. А ведь остальная ко­манда вообще не сходила на берег, за исключением тех случаев,   когда  надо   было  доставить  тяжелый  товар   на берег или шкуры на судно. И хотя мы постоянно мокли в воде,  так как  прибой,  разбивавшийся  о  берег  с  утра до вечера,  не  оставлял  на нас  сухой  нитки,  мы  упива­лись    своей    молодостью,    радовались    отличной    погоде и считали, что это лучше,  чем  тянуть лямку  на  борту судна.   Мы   перезнакомились   почти   с   половиной   Кали­форнии, ибо, кроме того, что перевозили в своей шлюпке всех  местных  мужчин,  женщин  и  детей,  также  достав­ляли письма, посылки и пакеты,  а благодаря тому, что к нам привыкли и легко узнавали по одежде, везде встречали радушный прием.

В Сан-Педро у нас не было такого досуга, ибо там стоял всего один склад. Моим единственным развлече­нием была верховая прогулка до ближайшего ранчо, куда я отправлялся раз в неделю, чтобы заказать для судна очередного быка.

Из Сан-Диего пришел бриг «Каталина», а поскольку мы также должны были идти к наветренному берегу, оба судна снялись одновременно, намереваясь испытать свои ходовые качества на восьмидесятимильном переходе до Санта-Барбары. Мы вышли около одиннадцати часов

Это было ранчо Сепулведа, где во время войны между Соеди­ненными Штатами и Мексикой в 1846 году произошло сражение. вечера, используя легкий береговой бриз, который к утру совершенно стих, так что мы заштилели всего в несколь­ких милях от своего якорного места. «Каталина», которая была меньше нас почти вдвое, отчего ее сильно дрейфовало, спустила баркас и всю ночь буксировалась в море,  бла­годаря чему она раньше нас захватила морской бриз, и мы как побитые собаки смотрели, как она уходит от нас, в то время как наш «Элерт» все еще не мог двинуться с места. Когда морской бриз стих, «Каталина» уже почти исчезла из виду, но во второй половине дня задул сильный и ровный норд-вест, и мы, круто обрасопившись, выбрали все шкоты втугую  и  резво  бросились  вдогонку,  используя  преиму­щество в скорости на крутых курсах. Пять часов мы шли отменным ходом, закладывая длинные галсы, и стали уже заметно нагонять «Каталину». Нам удалось подойти к ней так   близко,   что   можно   было   пересчитать   все   накра­шенные у нее на борту порты, но тут ветер снова упал. К счастью, это случилось, когда мы шли галсом к берегу, а наш соперник — от берега, и мы сумели первыми поймать береговой бриз, который задул нам в бакштаг в середине первой вахты. Команда была вызвана наверх, мы поставили все паруса вплоть до трюмселей и бом-брам-лиселей и бла­годаря этому плавно заскользили по воде, оставляя позади «Каталину», которая не могла поставить столько парусов, сколько   мы.   К   утру   мы   вышли   на   видимость   Санта-Буэнавентуры и уже почти не различали нашего конкурента. Тем не менее морской бриз опять дал «Каталине» преи­мущество, в то время как мы заштилели у мыса и еле ползли,  так  что   к  полудню  она  догнала   нас.   Так   оно и продолжалось — сначала один выходил вперед, а другой отставал,   но   потом   опять   нагонял   соперника,   и   роли снова менялись. На третье утро мы вошли в просторную бухту Санта-Барбары двумя часами позже «Каталины» и, таким  образом,  проиграли  гонку.  Но  если  бы  она  про­должалась только до мыса, то все получилось бы иначе, и  мы  опередили  бы  ее  не  меньше,  чем  на  пять-шесть часов.   Это   и   решило   спор   об   относительной   ходкости обоих судов, ибо хотя бриг, как более легкое судно, имел преимущество при слабых ветрах, то при усилении ветра, когда   наше   судно   могло   набрать   ход,   оно   неизменно оставляло «Каталину» позади. А вот при лавировке, что всегда является серьезным испытанием для судна, наше превосходство было неоспоримо.

Воскресенье, 4 октября. День нашего прихода. Каким-то образом капитан ухитрился не только выйти в море, но и войти в порт в воскресенье. Главная причина здесь совсем не в том, что это счастливый день, как думают многие. Просто воскресенье — это день отдыха. Шесть дней команда занята перевалкой груза и другими работами, и ес­ли в воскресенье ее можно занять еще чем-то, тем вы­годнее для судовладельцев. Именно по этой причине наши каботажники и пакетботы выходят в море почти всегда по воскресеньям. То же самое было и у нас, и мы потеряли не один свободный день, пока оставались в калифор­нийских водах.