Р.Г. Дана
Два года на палубе

Новое судно и новые люди

Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...

СЛУХИ О ВОЙНЕ

исключая разве что ориг «Джон Гилпэн» и балтиморское судно «Энн Мак-Ким».

Суббота, 14 ноября. В этот день мы снялись в Монтерей, имея на борту в качестве пассажиров нашего агента и ка­ких-то важных мексиканцев. Чтобы взять их, мы отпра-нились в вельботе на берег. Они уже ждали нас, заранее трепеща перед высокими бурунами прибоя. Для нас же не было ничего приятнее, чем окатить мексиканцев соленой подой. Да и самого агента матросы сильно не любили. По­скольку с нами не пошел никто из помощников, мы на­деялись хорошенько искупать пассажиров, тем более что они все до единого были настоящей «пехотой» и не смогли оы усмотреть в этом злого умысла с нашей стороны. Мы придержали вельбот достаточно далеко от берега, чт'юк для начала заставить их замочить ноги при посадке. Потом, дождавшись хорошей волны, мы слегка дернули нос в сторону, и вся масса воды обрушилась на корму, не оставив на мексиканцах ни единой сухой нитки. Осыпая море про­клятиями, они выскочили из шлюпки и, отряхиваясь, залип­ли, что теперь ни под каким видом не сядут в нее. Аг«пп\ стоило больших трудов уговорить их попробовать еще о-и. Теперь мы действовали аккуратно и отошли как полагается. Матросы, поднимавшие на борт багаж гостей, от души по­селились при виде этих уже почитавших себя утонувшими личностей.

Теперь все было в порядке, пассажиры на борту, мы под­няли кормовой флаг и вымпел (поскольку здесь не бь:;ю военных  кораблей,  а  «Элерт»  оказался  самым  большим судном на рейде), и остальные суда салютовали своя ми флагами. Подобрав якорь до панера, отдав сезни и придер­живая пузо каждого паруса хват-талями, мы по первой же команде отдали всю парусину, а затем с той же сноровыш выбрали втугую все шкоты и марса-фалы; якорь был выбран, взят на кат, и судно получило ход. Мы решили показать «фонтанщику», как все это делается на порядочном су/ше. даже если матросов там вполовину меньше, чем у них. Сра­зу же были подняты бом-брам-реи и поставлены «летучие» паруса, а поскольку мы шли в галфвинд, то без промедления выстрелили лисель-спирты, и люди с кошачьим проворством полезли на реи проводить лисельный такелаж. Капитан же продолжал громоздить все  новые  и новые  паруса,  пока судно не превратилось в огромное белое облако, слонин парившее над узкой палубой. Еще не достигнув мыса, чы. используя превосходный бриз, уже неслись со скоростью скаковой лошади по «проливу», как здесь называют будту. протянувшуюся на сорок миль. Ночью совсем стихло, и мы заштилели на все воскресенье на полпути между Санта-Еар-барой и мысом Консепсьон. Однако к вечеру поднялся .•••.т-кий попутный ветер, и судно опять получило ход. В поне­дельник с утра установился отменный морской бриз, и >то подавало надежду благополучно миновать мыс Консепсь'.ч!. представляющий для мореплавателя своего рода калифор­нийский Горн. Как говорят матросы, здесь дует с начзла января  до  конца декабря.   Однако  после  полудня  ветер переменился на чистый норд-вест, дав возможность со­гнуть далеко выступающий в  океан высокий,  скалисты» и пустынный мыс, являющийся как бы центральной точкой всего побережья, раскинувшегося на сотни миль к северу и к югу. Здесь малейшее дуновение грозит превратиться в «полный мешок ветра», и еще до наступления темноты бом-брамсели были убраны, а судно под брамселями шло тяжело на крутой волне. В восемь склянок наша вахта спу­стилась вниз, оставив столько парусов, сколько могли выдер­жать мачты. Нос уже зарывался в волны, и через бак вся­кий раз перекатывала вода. Ветер явно усиливался, однако не было видно ни облачка, и солнце ушло за горизонт при совершенно ясном небе.

Мы оставались внизу совсем недолго — слишком оче­видны были признаки надвигающегося шторма: всю носовую часть заливала вода, и удары форштевня о волны походили на грохотание парового молота по сваям. Вахта торопливо перебегала по палубе и с уханьем выбирала снасти. Насто­ящий моряк даже по звуку может сказать, какой парус убирают, и вскоре мы услышали, как один за другим исчезли брамсели, а за ним и бом-кливер. Судно сразу почувствовало облегчение, и мы уже начали было погружаться в объятия сна, как вдруг раздались три тяжелых удара по люку и зна­комое: «Все наверх! Рифы на марселях брать!» — выдернуло нас из теплых коек. Погода была не очень холодная, нам не пришлось много натягивать на себя, й мы быстро выскочили на палубу. Я никогда не забуду этого величественного зре­лища. Была ясная и довольно холодная ночь. В небе мерца­ли поразительно яркие звезды, и, насколько достигал глаз, не было видно ни облачка. Резко очерченная линия гори­зонта разделяла море и небо. Даже живописец не смог бы изобразить такой ясный, без единого пятнышка небо­свод. И при всем этом от норд-веста дуло, словно из пре­исподней.