
Р.Г. Дана
Два года на палубе
|
Новое судно и новые люди
Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...
ВЕСТИ ИЗ ДОМА
Я утешал его, как только мог, обещал попросить у капитана
лекарство из аптечного ящика, уверив, что капитан поможет всем, что в его
силах, ведь Надежда столько лет работал на берегу и на наших судах. Вечером,
вернувшись на судно и забравшись в свою койку-гамак, я долго не мог уснуть.
Зная о моей учености,
канаки решили, что я должен знать толк в медицине, и требовали, чтобы я
внимательно осмотрел больного. Зрелище было не из тех, которые
можно забыть. Один наш матрос, двадцать лет прослуживший на военном флоте
и насмотревшийся людских страданий, сказал, что не только не видел подобного,
но даже не представлял себе, что такое может быть. На лице его
был написан неподдельный ужас, а ведь этот человек бывал свидетелем тяжелых
сцен в наших флотских госпиталях. Мысли о несчастном друге всю ночь не выходили
у меня из головы, я только и думал о его страшных мучениях и неизбежном конце.
На следующий день я
рассказал капитану Томпсону про болезнь Надежды и спросил, не согласится ли он
съездить к больному.
Что? К паршивому канаке?
Да, сэр, ведь он
проработал на судах и на берегу для нашей компании четыре года.
А, пусть он хоть горит в
преисподней! — ответил , капитан и пошел прочь.
Впоследствии этот жестокий
человек умер от лихорадки на страшном побережье Суматры, и дай бог, чтобы к его
страданиям отнеслись хоть немногим лучше, чем он сам к мукам других.
Другого такого же типа,
только позабавнее, мы видели в Сан-Франциско. Он был «боем» на «Калифорнии» во
время одного из ее первых плаваний, потом сбежал и сделался гапсНёго. Он
пускался во всякие рискованные предприятия, крал лошадей и не гнушался кое-чем
и похуже этого, промышляя вдоль всего побережья до самого Сан-Франциско,
неподалеку от которого у него было ранчо. Однажды утром он встретил нас на
берегу, разряженный истинно по-калифорнийски: в широкополую шляпу, потертые
вельве-тиновые штаны и с пончо на плечах. Он просил отвезти его на судно, так
как якобы собирался разеаг с капитаном. Мы весьма сомневались, чтобы его
захотели слушать, но сам он, по всей видимости, считал себя подходящим собеседником
для кого угодно. Мы все-таки взяли его и, высадив на трапе, разошлись по
работам, хотя и поглядывали искоса на ют, где расхаживал капитан. Нимало не смущаясь,
парень подошел к нему, приподнял шляпу и пожелал доброго утра. Капитан Томпсон
обернулся, смерил гостя взглядом с головы до ног и сказал холодно, даже не остановившись:
«Хэлло! Ты кто такой, дьявол тебя побери?» Подобный прием был достаточно
красноречив, и матросы стали весело перемигиваться. Потерпев неудачу у высшего
начальства, наш герой подкатился к старшему помощнику, наблюдавшему за работой
на баке, и хотел было потолковать с ним, но и здесь не был принят. Старший
видел всю сцену, происшедшую на юте, и не пожелал снизойти до человека,
отвергнутого капитаном. Второй помощник работал наверху, а третий помощник и я
красили кормовую шлюпку и были слишком заняты, чтобы сказать хоть слово. Потом
гость стал поочередно подходить ко всем матросам, но «молва» опережала его, и
каждый молча продолжал заниматься своим делом. Немного погодя мы увидели, что
бедняга стоит около камбуза и разговаривает с коком. Это было сокрушительное
поражение — низвергнуться с высот, чтобы очутиться рядом с коком. Вечером,
когда
раздавали ужин, он
потоптался некоторое время на палубе, возможно надеясь, что его пригласят
помощники капитана, но те спустились вниз, не обратив на него ни малейшего
внимания. Тогда он решил попытать счастья с плотником и парусным мастером, но
тоже всуе. Мы уже достаточно повеселились и, сжалившись над ним, предложили
кружку чая и место в кубрике у общего котла. Темнело, герой наш
проголодался и, окончательно убедившись, насколько бесполезно разыгрывать
из себя саЬаИего, спустился к нам и посмеялся над своими
злоключениями вместе со всеми, как это принято среди моряков. Он
описал нам все свои похождения, не забыв и про мошенничества, чем изрядно нас
позабавил. Кстати, эта продувная бестия рассказал много интересного о законах и
обычаях малознакомого нам мирка Калифорнии.
Суббота, 13 февраля. Нас подняли в полночь, чтобы спешно уходить от
жестокого норд-оста, поскольку эта проклятая дыра, Сан-Педро, считается
небезопасной почти при любом ветре, кроме зюйд-веста.
|