Р.Г. Дана
Два года на палубе

Новое судно и новые люди

Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...

ВПЕРЕД, НА СЕВЕР!

Воскресенье, 31 июля. К полудню мы были на 36° 4 Г юж­ной широты и 38° 08' западной долготы и, следовательно, .прошли за десять дней расстояние в две тысячи миль, допуская при этом и перемены курса. Подумать только — мы не уступали пароходу.

С утра судно приняло вид, свидетельствовавший, что это наше первое воскресенье при теплой погоде. Ясный восход обещал прекрасный день. Как обычно, по воскресеньям мы были свободны от работ и принялись всей командой на­водить порядок в кубрике. Вытащили наверх накопившую­ся за последний месяц мокрую и грязную одежду, вооружи­лись щетками, ведрами с водой, швабрами и скребками л орудовали ими до тех пор, пока палуба не стала белой, как мел. Повсюду была чистота, и все приведено в должный порядок. Затем на верхней палубе разложили постельные принадлежности для просушки и проветривания, наполнили водой большую кадку, и началась великая стирка. Рубахи, тельники, подштанники, штаны, куртки, чулки всевозмож­ных цветов и покроев, сырые и грязные, а иногда даже заплесневевшие от долгого лежания в мокрой куче, вы­стирывались, выбивались, опускались на штертах на полчаса за борт для выполаскивания и потом подвешивались к такелажу. Отсыревшие башмаки и сапоги выставлялись на солнце, и все наше судно стало похоже на задний двор особняка в день большой стирки. Покончив с одеждой, мы занялись собственными персонами. Небольшой запас пре­сной воды, сэкономленной на ежедневных выдачах, слили в ведра, и было устроено, как выражаются матросы, «пресно­водное мытье». Конечно, одно и то же ведро проходило через несколько рук, но ополаскиваться все равно прихо­дилось соленой морской водой, поэтому пресную исполь­зовали только для того, чтобы растворить слой грязи, кото­рым мы покрылись за пять недель, но даже такому мытью все были рады. Мы намыливали и скребли друг друга полотенцами и кусками парусины, а потом обливались из ведер. Далее последовали бритье и расчесывание волос. И когда, проведя таким образом всю первую половину дня, мы расселись наконец на баке в чистых парусиновых штанах и рубахах, выбритые, причесанные, и занялись чтением, шитьем и неторопливой беседой, греясь в теплых лучах солнца, овеваемые ровным и сильным ветром, кото­рый дул слева, с кормы, и наполнял наши многочисленные лисели,— мы снова опдутили все то приятное, что еа; в матросской жизни.

Поверхность океана оставалась зеркально гладкой, а дыхание ветра было столь ровным, что будь все эти паруса высечены из мрамора, то и тогда они не смогли бы быть более неподвижными. Ни единой морщинки на па­русине, ни малейшего дрожания у шкаторин. Я настолько \тлубился в созерцание этого зрелища, что совершенно забыл о бывшем вместе со мной другом матросе, пока он (старый и грубый человек, в прошлом служивший на военных кораблях), глядя на эти мраморные паруса, не произнес: «Как бесшумно несут они судно!»

С возвращением теплой погоды возобновились работы, главным образом по приведению судна в должный вид. Чтобы дать сухопутному жителю представление о том, чем занимаются на судне, можно без преувеличения сказать, что всю первую половину рейса его готовят к плаванию, а вторую — к возвращению в порт, поскольку, по выра­жению матросов, на нем всегда что-нибудь неисправно, как в дамских часах. Новые крепкие паруса, которые мы несли у Горна, надо было заменять на старые, все еще пригодные в хорошую погоду. Потом пришлось обтянуть весь такелаж с носа до кормы, просмолить стоячий таке­лаж, отскоблить и окрасить судно изнутри и снаружи, а па­лубу еще и покрыть лаком, сделать новые аккуратные кнопы, бензели и чехлы. Надлежало привести в порядок каждую часть судна, чтобы порадовать глаз судо­владельцев и чтобы ни один «критик» не смог ни к чему придраться, когда мы войдем в бостонский порт. Для это­го, конечно, требовалось время, и теперь уже до самого конца плавания всю команду целыми днями держали на палубе. Матросы называют это безжалостным обращением, но судно должно быть в самом что ни на есть лучшем виде, и «Мы идем домой!» оправдывало все.

Эти работы заняли у нас несколько дней, в течение кото­рых не случилось ничего примечательного. К концу недели мы вошли в пассат, дувший от ост-зюйд-оста и с таким по­стоянством, что можно было не притрагиваться ни к одной снасти. В первый же день авральных работ у нас произошел один из тех незначительных инцидентов, которые сами по себе не заслуживают даже упоминания, но в глазах команды вырастают до размеров большого события, поскольку этим нарушается однообразие плавания и появляется пища для разговоров на несколько дней вперед. И, по правде говоря, подобные случаи часто не лишены интереса в отношении обычаев на борту судна и характеров людей.