Р.Г. Дана
Два года на палубе

Новое судно и новые люди

Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...

ВПЕРЕД, НА СЕВЕР!

В четыре часа мы были опять вызваны на палубу. Судно несло те же паруса, а шторм если и переменился, то лишь к худшему. Лисель даже не пытались убрать, да теперь это было слишком поздно. Стоило только тронуть хоть один галс или фал, парус сразу же разлетелся бы на мелкие куски и неминуемо увлек бы за собой еще что-нибудь. Единствен­но разумным было оставить все, как есть, и надеяться, что шторм спадет, а если нет, то ждать, когда слабейшее дерево или снасть лопнет, и тогда уже можно убрать лисель. Больше часа судно неслось с такой скоростью, что ка­ялось, будто волны впереди него сбиваются в кучу, а через блинда-рей вода перекатывала как сквозь плотину. Перед рассветом немного поутихло, и судно пошло легче, но мис­тер Браун не собирался давать ему передышки. Уповая на дальнейшее успокоение стихии, он приказал изготовить нижний лисель. Это был неимоверной величины парус, который один забирал столько ветра, что даже «Летучему Голландцу» хватило бы на целую неделю. Вскоре все было приготовлено, лисель-спирт поднят, оттяжки заведены и вызваны «бездельники» — кок, стюард и плотник, чтобы помогать на фалах. Однако шторм бушевал с такой силой, что мы ставили этот лисель почти час. При этом был потерян шкот и едва не переломился поворотный выстрел. Почувствовав новый парус, судно опять рванулось как бе­шеное и стало рыскать из стороны в сторону пуще прежне­го. От рулевых, которые, прилагая большие усилия, с тру­дом вращали штурвальное колесо, валил пар. К утру шторм разыгрался сильнее, а солнце встало, скрытое за­весой облаков. Неожиданно судно резко накренилось и на­ветренного рулевого отбросило от штурвала в сторону, и он покатился через всю палубу к борту, но старший по­мощник успел подскочить на его место. Упавший матрос быстро вскочил на ноги и тоже вцепился в рукоятки штурва­ла, и им удалось выправить руль как раз вовремя, чтобы не дать судну кинуться к ветру, хотя, когда оно привелось, лисель-спирт смотрел под сорок пять градусов. Не было никакого сомнения, что на «Элерте» больше парусов, чем он может нести. Уже подумывали, как бы поубавить лиш­нюю парусность, но тут судно опять сильно накренилось, оттяжки не выдержали и поворотный выстрел ударил по нижним снастям. При этом вырвало шкотовый блок, и марса-лисель-спирт изогнулся таким образом, что вряд ли кто-нибудь поверил бы этому, не увидев собственными глазами. Я смотрел на него, когда лопнули оттяжки, и он, подобно пружине, изогнулся дугой и тотчас же вернул­ся в прямое положение. Гитов лопнул, едва мы взялись за него. Утку, на которой крепились фалы, вырвало, и ниж­ний лисель снесло и захлестнуло вокруг блинда-рея и ватер-штагов. Не менее получаса потребовалось, чгобы расчистить все это, и судно продолжало идти только с мар-са-лиселем, что было тем пределом парусности, копа уже нельзя поставить ни одного лишнего дюйма парусины.

воскресенье, 24 июля, мы достигли 50°27' южной широ­ты и 62° 13' западной долготы, продвинувшись.за сутки на четыре градуса к северу. Теперь, когда за кормой остались Фолклендские острова и мыс Горн, судно шло к экватор;.. Каждый час приближал нас к дому и теплой погоде. Сколь­ко раз, находясь среди сплошных льдов, когда все вокр\1 наводило лишь тоску и уныние, мы твердили себе, что предел наших желаний — обогнуть Горн и лечь курсом на север по  другую   сторону   материка.   И   вот   все   это   сбылось. Вокруг расстилался открытый океан, и было столько ветра, сколько душе угодно. Даже судно, казалось, радовалось не меньше нашего своему освобождению. При каждой смене вахты матросы, выходившие на палубу, непременно спра­шивали: «Ну, как наши дела?» В ответ им сообщали наш ход с неизменной присказкой: «А бостонские девки спить всю вахту тащили нас на буксире!» День ото дня солнце все выше поднималось над горизонтом, ночи укорачивались, и каждое утро мы ощущали заметную перемену температу­ры. Лед, покрывавший рангоут и такелаж, начал стаивать, и в  скором времени его можно  было  увидеть лишь па марсах  и  вокруг  чиксов.   Как  только   штормы   остались позади, из марселей сразу вытряхнули рифы и поставили столько парусов, сколько могло нести судно. Каждый р.и. когда команду посылали на фалы, мы затягивали песню и дружно выбирали снасти.

Так, по мере приближения к теплым широтам, мм добавляли парус за парусом, и уже через неделю посте того, как прошли Горн, были подняты брам-стеньги, по­ставлены брам- и бом-брам-реи, и судно снова обрело свои прекрасные очертания.

Южный крест и Магеллановы облака опускались нее ниже и ниже к горизонту, а наше продвижение по широте было столь стремительным, что каждую ночь на южной части небосклона исчезало какое-нибудь созвездие, но взамен на севере восходило другое.