Р.Г. Дана
Два года на палубе

Новое судно и новые люди

Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...

ВПЕРЕД, НА СЕВЕР!

На торговых судах капитан отдает все распоряжения через старшего помощника, предоставляя ему следить зп л:, исполнением. Это настолько прочно укоренившийся обычаи, что он сделался почти законом, и ни один благоразумный капитан не нарушает его, если, конечно, старший помощник знает свое дело. Однако в противном случае капитану приходится следить за работами самому. Ничего подобного нельзя было сказать про нашего старшего помощника.

В понедельник утром капитан распорядился выровнять фор-стеньгу по отвесу, и старший помощник пошел заниматься этим делом. Матросы заложили талкал штаги, полезли наверх с бензелями, набивали одни снасти и ослабляли другие, а сам он, всецело погрузившись в рабо­ту, стоял между недгедсами и следил за мачтой. Неожидан­но на баке появился капитан и принялся также командо­вать. Это произвело некоторое замешательство; стар­ший помощник, покинув свое место, подошел к капитану и сказал:

— Если вы явились на бак, сэр, я иду на корму. Здесь достаточно одного из нас.

Это вызвало ответную реплику, на которую последовало яростное возражение. Слово за слово, и дело дошло до т «I о. что оба они сжали кулаки и вообще все это грозило боль­шими неприятностями.

Я хозяин на этом судне.

Да, сэр. А я старший помощник и знаю свое место: Оно на баке, так же как ваше — на юте.

Мое место там, где я захочу! Я командую всем судном, а вы только старший помощник, да и то лишь п"ка мне это удобно!

Одно слово, капитан Томпсон, и со мной покончено! Я прекрасно справлюсь с обязанностями матроса. Ведь я не влезал на ют через иллюминатор!

И так далее в подобных же выражениях.

Для нас все это было развлечением, и мы, стоя во круч и подмигивая друг другу, испытывали наслаждение при виде того, как столкнулись лбами «силы высшего порядка».

Наконец капитан увел старшего помощника на корму, и там они еще долго разговаривали, но в конце концов помощник вернулся к исполнению своих обязанностей. Капитан нарушил традицию, и к тому же безо всякой на то при­чины. Он прекрасно знал, что его помощник превосходный моряк и не нуждается в чьих-либо советах. Но по букве закона капитан был прав. На борту судна любое его действие считается правильным, и не допускается ни малейшего возражения. Это известно каждому помощнику н матросу из статей контракта, когда они подписывают его на рейсе. Тем не менее на торговых судах утвердились и некоторые другие обычаи, входящие в общепризнанную систему взаимоотношений между должностными лицами на борту и пользующиеся авторитетом закона, хотя, конеч­но, вся полнота власти принадлежит капитану. Помощники командуют до тех пор, пока на это есть воля капитана, а что касается матросов, они обязаны выполнять любую работу. Тем не менее нарушение этих обычаев приводит ки многим неприятным происшествиям на судах, которые нередко затем разбираются юристами на берегу, и надо сказать, что мало кто из них оказывается в силах вникнуть в суть дела, если только не знаком с природой и ме­ханикой действия этих обычаев.

Еще одним развлечением послужило происшедшее на полубаке сражение между старшим помощником и стюар­дом. Они враждовали друг с другом в течение всего пла­ванья, а однажды, еще в Калифорнии, старший помощник схватил было стюарда, но тот ловко присел и с криком «Ах ты, Браун!» ударил его головой в живот и, приперев к стенке камбуза, ударил еще и еще, так что наш старший помощник даже побелел в лице, а самые тяжелые из его ответных ударов, казалось, не причиняли ни малейшего вреда голове негра. Второй помощник и капитан еле рас­тащили их. Мистер Браун стал жаловаться капитану, присовокупив в конце своей речи: «Хуже того, он даже назвал меня Брауном!» С тех пор выражение «Он назвал меня Брауном!» сделалось на «Элерте» постоянной при­сказкой. Старший помощник удалился со словами: «Я тебе обещал, и ты свое получил!»