Р.Г. Дана
Два года на палубе

Новое судно и новые люди

Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...

САН-ФРАНЦИСКО

 

Пятница, 4 декабря. После двадцатидневного плавания мы подошли к входу в бухту Сан-Франциско. Нашим портом назначения был Монтерей, но когда изменился ветер, мы оказались севернее и поэтому решили идти с этим ветром, ставшим для нас попутным, в Сан-Франциско. Его обширная бухта, расположенная на широ­те 37° 58', была открыта сэром Фрэнсисом Дрэйком; по его описанию она содержит несколько превосходных гаваней с большими глубинами (так оно и есть на самом деле), окруженных благодатными и живописными лесистыми берегами. Милях в тридцати от входа в бухту на юго-восточной стороне находится высокий мыс, где построено пресидио. За этим мысом укрывается малая гавань под на­званием Ерба-Буэна, где становятся на якорь торговые суда, и тут же неподалеку от нее расположена миссия Долорес. За исключением миссии, на этой стороне бухты не было никакого другого человеческого обиталища, кроме грубой дощатой лачуги некоего Ричардсона, который занимался посредничеством в мелкой торговле между судами и индей­цами.

Через несколько дней после нашего прихода начался сезон дождей, и целых три недели дождь лил на переставая, отчего дела с нашей торговлей шли плохо, ибо в этой гавани шкуры подвозят к берегу совсем по-другому, чем в осталь­ных портах побережья. Миссия Долорес, ближайшая к якорной стоянке, вообще не занимается торговлей, зато миссии Сан-Хосе, Санта-Клара и другие, расположенные по берегам рек, впадающих в бухту, и отстоящие от нее на расстоянии от пятнадцати до сорока миль, делают самые

большие обороты во всей Калифорнии. Миссионерам при­надлежат здесь большие лодки или баркасы с командами из индейцев, которые могут перевозить зараз по пятьсот — шестьсот шкур каждая. Их посылают на суда, где и происхо­дит обмен товаром. Иногда, правда, капитаны судов вынуж­дены сами отправлять команды на берег, чтобы раздобыть шкуры и другие товары. В хорошую погоду матросы весьма охотно отправляются в такие экспедиции, но теперь это означало пробыть три-четыре дня в открытой шлюпке под непрестанным дождем,   не   имея   никакого   укрытия   над головой, пробавляясь всухомятку. Все же двоим из нас пришлось отправиться в Санта-Клару. Они пропадали трое суток, и в течение всего этого времени шел такой сильный дождь, что не позволил им ни на мгновение сомкнуть глаз и вынудил три ночи подряд «прогуливаться» на свежем воз­духе в их утлом суденышке. Когда эти люди возвратились на корабль, они были совершенно измождены и проспали «на подвахте», которая длилась двенадцать часов кряду. Все доставленные шкуры настолько вымокли, что их нель­зя было укладывать в трюм, а пришлось высушивать, исполь­зуя для этого те короткие промежутки времени, когда выгля­дывало солнце или поднимался хоть небольшой ветерок. Мы протянули  вместо лееров гитовы  с  ноков  фока-рея до утлегаря, растянули снасти между ноками реев на дру­гих мачтах и вообще опутали судно леерами, словно паути­ной. И на все эти леера навешивались шкуры. Кроме того, для сушки шкур были использованы все штаги и даже блин-да-рей, но так как и этого не хватило, мы вывалили за борт еще и выстрелы, на которых тоже красовались шкуры. При малейших признаках сносной погоды все поручни, шпиль, фальшборты и прочие подходящие места на палубе не­медленно покрывались мокрыми шкурами. Словом, сверху донизу и от утлегаря до гакаборта наше судно являло собой сплошную массу шкур.

В один из холодных дождливых вечеров мне приказали идти в четыре часа утра на одной из индейских лодок в Сан-Хосе, захватив с собой четырехдневный запас продо­вольствия. Я достал свою проолифенную одежду, зюйдвест­ку и высокие сапоги, после чего пораньше улегся в койку, решив хорошенько выспаться, поскольку лодка должна была подойти еще до рассвета. Однако проспал я до утра, как обычно — к счастью для меня, индейцы то ли намерен­но, то ли перепутав что-то ушли ночью без нас. Таким образом я избежал крайне неприятной работы в течение трех или четырех суток.

Через несколько дней четверо наших матросов пошли на маленькой кормовой шлюпке в Санта-Клару, чтобы отвезти туда агента. Им пришлось всю ночь оставаться под проливным дождем, да еще в такой посудине, где и повер­нуться негде. Сам агент уехал в миссию и бросил людей на произвол судьбы, даже не послав им ничего съестного. А после этого надо было еще грести тридцать миль, и когда они возвратились на судно, то настолько окоченели, что с трудом взобрались по трапу. Это переполнило чашу нашего терпения — настолько мы были недовольны агентом, после чего он не мог уже рассчитывать ни на что хорошее со стороны команды и не раз был выкупан в прибое.

[1]234