
Р.Г. Дана
Два года на палубе
|
Новое судно и новые люди
Вторник, 8 сентября. Первый день моей новой службы. Матросская жизнь — это везде матросская жизнь...
ФАНДАНГО
Однако он вовсе не стремился
вскружить голову зрителям вихрем танца, напротив, он как бы подавлял в себе
страсти. Ему громко хлопали, и он много танцевал. После ужина начались вальсы,
которые, впрочем, были уделом немногих и почитались признаком
аристократического лоска. Здесь дон Хуан также показал себя с лучшей стороны и
в паре с сестрой невесты доньей Ангустией, очень красивой женщиной и общей
любимицей, проделывал множество красивых фигур, так что их вальс занял чуть ли
не полчаса, и все это время никто, кроме них, не танцевал. Им долго и шумно
хлопали, все старики от восторга вскочили со своих мест, а молодежь с
воодушевлением размахивала шляпами и платками. Однако самым веселым
развлечением вечера — поскольку это был карнавал — было разбивание пустых
яиц, наполненных одеколоном и прочими пахучими веществами о головы
присуствующих. Женщины тайком и в большом количестве принесли с собой эти
метательные снаряды, и все удовольствие состоит в том, чтобы изловчиться и
расколоть такое яйцо о голову отвернувшегося мужчины. Тот по законам
галантности обязан отыскать даму и ответить ей той же любезностью, однако же
непременно так, чтобы она была застигнута врасплох. Прямо передо мной стоял с
важным видом высокий, величественный дон с огромными седыми бакенбардами. Вдруг
я ощутил на своем плече чье-то легкое прикосновение и, обернувшись, увидел
донью Ангустию — сестру невесты. Мы все хорошо знали эту миловидную женщину,
уже побывавшую на «Элер-те» в качестве пассажирки. Она стояла, приложив палец к
губам, и знаками показывала мне отойти чуть в сторону. Я отодвинулся, она же подкралась
сзади к дону и, смахнув одной рукой с его головы необъятное сомбреро, другой
мгновенно расколола яйцо, тут же скользнула в сторону и исчезла в толпе. Дон
медленно повернулся — по его лицу стекали ручейки одеколона, а со всех сторон
раздавались взрывы смеха. Некоторое время он беспомощно озирался. пока
взгляды множества смеющихся глаз не указали ему на прелестную
шалунью. Она была его любимой племянницей, и старому дону Доминго оставалось
только рассмеяться вместе со всеми. Юные пары все время разыгрывали подобные
шутки и затевали друг с другом настоящую войну с преследованиями и увертками,
при которых каждое успешное нападение вызывало всеобщее ликование толпы. Другая
забава долгое время оставалась для меня совершенной загадкой. На середину
выходила хорошенькая молодая девица, называвшаяся по этому случаю невероятно
кощунственно для этой страны — ЕзртШ 8ап{о (Святой Дух), и начинала
танцевать. Потом сзади подкрадывался какой-нибудь юноша, одевал ей на голову
свою шляпу по самые брови и тут же прятался обратно в толпу. Она продолжала
танцевать некоторое время, а затем под общие возгласы толпы сбрасывала шляпу на
землю, а молодому человеку приходилось выступить вперед и подобрать ее.
Некоторые особы сбрасывали шляпу без промедления, другие не снимали
ее в продолжение всего танца; когда же с поклоном выходил владелец,
возвращали шляпу из рук в руки. Наконец я начал догадываться о смысле
происходящего, и впоследствии мне объяснили, что шляпа — это
своего рода комплимент и предложение быть до конца вечера кавалером
девицы, а к ночи — проводить ее до дому. Если шляпа летит на землю — предложение
отвергнуто, и незадачливому воздыхателю приходится
подбирать ее под градом насмешек.
|